Когда Людмила стала мне объяснять, как правильно монтировать все эти реакторы, мешалки и вакуумные насосы в одну систему — какие прокладки, вентили, патрубки и прочие мелкие, но специфические детали нужно дополнительно закупить, да еще и правильно их установить и соединить так, чтобы химикаты их не разъели и ничего не прорвало и не взорвалось, — выяснилось, что я в этом деле мало что понимаю. В чертежах и схемах я разбирался плохо. Поначалу я решил было, как с самой технологией, составить подробную инструкцию, но, не имея перед глазами оборудования, Людмила и ее коллеги это тоже сделать не смогли. Тогда Люда предложила мне взять с собой в Таллин двух ее знакомых рабочих-аппаратчиков с комбината — опытных специалистов по наладке и обслуживанию химического оборудования. Это были серьезные сорокалетние мужчины. Работы на заводе у них почти не было, зарплату они получали мизерную и вполне могли на несколько недель уехать, чтобы за умеренную плату, тем более в долларах, все смонтировать в нашем ангаре и показать, как правильно и безопасно наладить процесс. Так и решили поступить. О том, что рабочие потом могут кому-нибудь проговориться о своей командировке, Людмила не беспокоилась — она их давно знала, чем могла помогала и поддерживала, и они все вместе, когда выпадал случай, неофициально решали денежные дела. К тому же рабочие были рады очень прилично, по их меркам, заработать, да еще и бесплатно съездить за границу.

Загранпаспортов у рабочих не было. Потому несколько дней мне пришлось заниматься добыванием для них документов. В паспортном столе в Черкассах за небольшую дополнительную плату выправили загранпаспорта уже через два дня. Затем я съездил в Киев и получил для них визы в эстонском консульстве.

Вернувшись в Черкассы, я сразу же отправил рабочих в Таллин поездом через Москву, предупредив Райво, чтобы он их встретил и поселил. Затем загрузил в микроавтобус подготовленные для меня на заводском складе химикаты — больше десятка канистр по 30–40 литров — и отправился по уже знакомой трассе Киев — Москва в сторону погранперехода Суджа.

С украинскими и российскими таможенниками и пограничниками я заранее созвонился, и на границе меня уже ждали. Быстро прошел все посты, со всеми расплатился и дальше поехал в Псков. Там забрал у фермера прополис для своего таллинского приятеля — несколько мешков с комками темного вещества, похожего на затвердевшую смолу.

Поскольку прополис — продукт пчеловодства, да еще и лечебного назначения, по закону для его провоза через границу нужно было заключение санитарно-эпидемиологической службы (СЭС). Она должна подтвердить, что товар не содержит вредных примесей, соответствует нормам безопасности и не вреден для здоровья. У меня, естественно, таких бумаг не было. Поэтому я решил попробовать, как и в прошлый раз, когда вез оборудование, пройти таможню по упрощенному порядку, записав в декларации, что мой товар стоит не больше 2500 рублей. Тем более что у меня там теперь был хороший знакомый — Антон, на помощь которого я очень надеялся. Я созвонился с ним, узнал, когда он будет на работе, и в условленное время подъехал на пропускной пункт.

Антон встретил меня хорошо, взял мои бумаги, но решил сам посмотреть, что я везу на этот раз. Я объяснил, что мне удалось достать для своей фирмы по очень низкой цене прополис, а заодно купил по дешевке разные реактивы для его обработки. На канистры с химикатами на погранпункте никто никакого внимания вообще не обратил, зато все, кто оказался рядом, заинтересовались прополисом. Антон внимательно осмотрел и общупал мешки, понюхал их. О моем товаре из разговоров таможенников прослышала и дежурившая на КПП представительница СЭС. Она заволновалась, сказав, что на прополис обязательно нужно разрешение ее службы, чтобы не случилось скандала — мол, вдруг кто за границей отравится негодным продуктом, который она пропустила через границу. С ней никто спорить не стал, и я дал ей несколько кусков прополиса для лабораторного анализа. Когда сотрудница СЭС ушла, Антон вынес мои документы, я расплатился, и мы распрощались.

На эстонской границе все оказалось еще проще. Там меня встретил все тот же веселый таможенник Лео. Он меня хорошо помнил. Я показал ему прополис. Лео с интересом посмотрел на товар, взял несколько кусочков, повертел в пальцах, понюхал. О том, что прополис вроде как очень полезен, он слышал, но для чего именно он нужен, как выяснилось, не знал. Я рассказал ему, какой замечательный это продукт — из него и мази лечебные делают, и растворы для внутреннего применения, он очень хорошо помогает от самых разных хворей: заживляет раны и ожоги, лечит экземы, воспаления десен и уха и от гастрита избавить может. На канистры с реактивами Лео никакого внимания тоже не обратил. Мы очень душевно с ним поговорили минут десять, я расплатился, как в прошлый раз (причем Лео не стал уже ничему удивляться и шутить), и поехал дальше.

К Таллину я подъезжал несколько взволнованный. Теперь начиналось самое главное, ради чего я потратил почти год утомительных путешествий, трудных изысканий и переговоров. Надо было налаживать производство, которое обеспечит нам очень хороший бизнес, и я беспокоился, сможем ли мы справиться со столь сложной и опасной технической задачей. Ничем подобным я раньше никогда не занимался, и потому ощущал себя вроде как студентом перед очень сложным экзаменом. Я понимал, что большая часть ответственности за успешный запуск технологического процесса лежит на мне — Райво в этом деле так ничему учиться и не стал, а здесь, в Эстонии, случись какая неприятность, мне помощи ждать было неоткуда. Само собой сложилось так, что поиски неведомого мне поначалу товара обернулись масштабным и совершенно незаконным предприятием, одним из залогов успеха которого, помимо всего прочего, была полнейшая конспирация.

Когда я приехал, двое выделенных Людмилой мне в помощь рабочих уже вовсю трудились в ангаре. Райво встретил их на вокзале, снял им в Таллине квартиру и по утрам и вечерам возил их на своей машине на работу и обратно. Расставив в нужном порядке оборудование, рабочие выдали нам длинный список всякий деталей, которые надо было купить в магазине — разные патрубки, вентили, прокладки, болты… Специалисты они оказались действительно первоклассные — сами рассчитали, как лучше соединить систему, по несколько раз все проверяли. Я как мог им помогал, расспрашивал, как правильно монтировать оборудование, на тот случай, если мне придется это делать самому.

И вот через две недели все было готово. Выглядел наш аппарат солидно — почти как на заводе у Людмилы. Основные процессы должны были происходить в вакууме в 600-литровом реакторе с мешалкой. Из него после реакции все вещества надо было перекачать в 200-литровую емкость из особо прочного стекла, соединенную с большим вакуумным насосом, в которой на последней стадии — после разделения слоев — и должен получиться наш продукт. Полюбовавшись, мы почти с трепетом, все по несколько раз проверяя и сверяясь с инструкцией, загрузили нужные реактивы и включили агрегат. Работать он должен был больше 12 часов, потому оставили все так на ночь и пошли спать. На следующий день выключили оборудование, чтобы смесь отстоялась. На это нужно было еще сутки.

Когда же утром мы пришли в ангар, нас ждала катастрофа: весь пол оказался залит вытекшей из реактора едкой жидкостью. Поскольку находиться в ангаре было опасно — от испарений перехватывало дыхание и резало глаза, пришлось срочно бежать покупать специальные сапоги и противогазы. Обследовав аппарат, рабочие выяснили, что скопившаяся на дне реактора кислота разъела один из вентилей, оказавшийся, видимо, бракованным. Проклиная себя за такую глупую оплошность, из-за которой весь наш долгий тяжкий труд и вложенные в него почти 10 тысяч долларов, как мы полагали, пошел прахом, мы принялись ликвидировать последствия аварии. Но когда добрались до реактора и вскрыли его, оказалось, что все не так плохо — вытекла лишь кислота и другие ненужные жидкие примеси, а верхний густой слой, который нам, собственно, и был нужен, пробоину закупорил и остался в реакторе. Отмывать весь ангар от смеси кислот и еще какой-то дряни оказалось работой почти адской, но никто из нас не жаловался — хоть и такой большой ценой, но результата мы добились.